— Нет, — ответила Сьюзан. — На все твои вопросы я отвечу«нет». Но, Бен… очень больно говорить, даже предполагать такое, про Мэтта, нобывает, люди сходят с ума очень незаметно. Сходят с ума внутри себя.

— Не думаю, — спокойно сказал Бен. — Существуют симптомы.Иногда их не прочесть до, но после — можно. Будь ты судьей, поверила бы тысвидетельским показаниям Мэтта относительно автомобильной аварии?

— Да…

— А если бы он сказал, что видел, как Майка Райерсона убилвзломщик?

— Да, наверное, поверила бы.

— Но такому — нет.

— Бен, я просто не могу…

— Вот опять ты говоришь «не могу». — Он увидел, что Сьюзанготова возразить, и предостерегающе поднял руку. — Сьюзан, я не спорю. Я толькоизлагаю ход своих рассуждений. Договорились?

— Договорились. Продолжай.

— Второе, о чем я подумал: все это Мэтту кто-то подстроил.Кто-то обиженный или питающий к нему злобу.

— Да, это мне тоже приходило в голову.

— Мэтт говорит, что у него нет врагов. Я ему верю.

— Враги есть у каждого.

— Существуют разные степени вражды. Не забывай самогоглавного: в середине этой заварушки торчит покойник. Если кто-то вознамерилсядосадить Мэтту, ему ради этого пришлось бы убить Майка Райерсона.

— Зачем?

— Поскольку без трупа во всей этой свистопляске мало смысла.И все-таки, если верить Мэтту, Майка он встретил чисто случайно. В прошлыйвторник вечером никто не приводил его к Деллу — не было ни анонимных звонков,ни писем. Ничегошеньки. Одного того, что встреча произошла случайно,достаточно, чтобы исключить подстроенную ситуацию.

— Какие же разумные объяснения остаются?

— Что шум открываемого окошка, смех и сосущие звуки Мэттуприснились. А смерть Майка имеет неизвестную нам, но естественную причину.

— Во что ты тоже не веришь.

— Я не верю, что Мэтту приснилось, будто он слышит, какоткрывается окно. Окно открыли. А наружный ставень лежал на газоне — егозаметил и я, и Паркинс Джиллеспи. Я заметил и кое-что еще. Мэтт повесил у себяставни с задвижками — они запираются снаружи, не изнутри. Изнутри их неоткроешь, вот разве просунешь в щель штопор или нож. Да и то придетсяпостараться. Останутся следы. Я никаких следов не видел. И вот еще что: подэтим окном земля была относительно рыхлой. Если захочешь снять ставень навтором этаже, без стремянки не обойтись, а она тоже оставляет следы. Которыхтам не было. Вот что тревожит меня больше всего. Наружный ставень со второгоэтажа убрали, а никаких следов от лестницы под окном не осталось.

Они хмуро переглянулись.

Бен подвел итоги:

— Я все утро думал об этом. И чем больше думал, тем лучшевыглядел рассказ Мэтта. Поэтому я рискнул, временно убрал подальше «не могу». Атеперь расскажи мне, что вчера вечером произошло у Мэтта дома. Если окажется,что все это не стоит и выеденного яйца, я буду самым счастливым в миречеловеком.

— Нет, — огорченно сказала Сьюзан. — Получится еще хуже. Онкак раз закончил рассказывать мне про Майка Райерсона и сказал, что слышит:наверху кто-то есть. Он боялся, но пошел. Теперь Сьюзан стиснула сложенные наколенях руки так, словно те могли улететь от нее. — Потом совсем недолго былотихо, а потом Мэтт что-то крикнул, он-де отменяет свое приглашение, что-то вэтом роде. Потом… ну, правда, я не знаю, как…

— Не мучайся. Продолжай.

— Я думаю, кто-то — кто-то другой — словно бы зашипел.Раздался удар, как будто что-то упало. — Она мрачно взглянула на Бена. — Апотом я услышала, как кто-то сказал: «Я позабочусь, чтобы ты уснул мертвецкимсном, учитель». Прямо слово в слово. А когда я попозже зашла туда взять одеялодля Мэтта, то нашла вот что.

Она вынула из кармана блузки кольцо и опустила Бену владонь.

Бен повертел его, потом поднес к окну, чтобы свет обозначилинициалы.

— М.К.Р. Майк Райерсон?

— Майк Кори Райерсон. Я его выронила, а потом заставила себяснова поднять. Я подумала, что ты, может быть, захочешь на него посмотреть. ИлиМэтт. Пусть будет у тебя. Мне не нужно.

— И тебе от этого…?

— Плохо. Очень плохо. — Она дерзко вскинула голову. — Но,Бен, любой здравый рассудок противится такому. Я скорее поверю, что Мэттумудрился убить Майка Райерсона и по личным причинам выдумал эту безумнуюисторию с вампирами. Исхитрился сбросить ставень. Пока я была внизу, устроил вкомнате для гостей сеанс чревовещания, подложил колечко Майка…

— И организовал себе сердечный приступ, чтобы все этоказалось более реальным, — сухо продолжил Бен. — Я еще не оставил надежды найтиразумное объяснение, Сьюзан. Я очень надеюсь. Я молю Бога, честное слово. Вкино чудовища до некоторой степени забавны, но думать, что они на самом делебродят в ночи, вовсе не смешно. Бог с тобой, согласен, можно исхитритьсясбросить ставень — просто цепляешь к крыше веревку, и дело в шляпе. Но пойдемд??льше. Мэтт, можно сказать, ученый. Полагаю, существуют яды, вызывающие такиесимптомы, как у Майка… может статься, неопределяющиеся яды. Конечно, вотравление поверить трудновато, поскольку Майк ел так мало…

— Это ты знаешь только со слов Мэтта, — заметила Сьюзан.

— Он не стал бы лгать. Он же знает: исследование содержимогожелудка жертвы — важная часть любого вскрытия, а укол оставил бы след. Но,чтобы не тратить время на споры, давай считать это возможным. Кроме того, такойчеловек, как Мэтт, несомненно мог принять что-то для симуляции сердечногоприступа. Но где же мотив?

Сьюзан беспомощно покачала головой.

— Даже если принять, что существует мотив, о котором мы и неподозреваем, зачем ему такие сложности и такая дикая история для прикрытия?Полагаю, Эллери Квин сумел бы как-нибудь это объяснить, но жизнь — не роман обЭллери Квине.

— Но это… то, другое… это же сумасшествие, Бен!

— Да, как и Хиросима.

— Перестанешь ты или нет! — неожиданно взвилась Сьюзан. —Перестань корчить из себя липового интеллектуала! Тебе это не идет! Мы говоримо сказках, плохих снах, психозах — называй как хочешь…

— Чушь, — сказал он. — Свяжи одно с другим. У нас под носоммир разваливается, а ты прицепилась к нескольким вампирам!

— Салимов Удел — мой город, — упрямо сказала она. — Если внем что-то происходит, оно настоящее. А не какое-нибудь философское.